|
|
 |
Рассказ №882
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Воскресенье, 05/05/2002
Прочитано раз: 30486 (за неделю: 9)
Рейтинг: 88% (за неделю: 0%)
Цитата: "Визг стих. Вышедшее из-за тучки солнце ласково отсвечивало на бабьей заднице. Баба замерла с закинутыми на голову юбками. Вдруг из-под юбок глухо послышалось:..."
Страницы: [ 1 ]
Александр Сергеевич проснулся с головной болью. Вспомнил вчерашнее шипенье пенистых бокалов, пунша пламень голубой. Солнце русской поэзии стошнило.
- Арина, сука, квасу подай!
Арина Родионовна стала натягивать на Пушкина панталоны. Панталоны не натягивались: шутка ли - третий день без бабы.
- Слышь, Арина, найди-ка ты мне в Тригорском молодуху потолще, да чтоб не очень смердела.
- Помилуйте, барин, как можно? Третьего дня изволили графиню Анну Пет-ровну, с божьей помощью, раз пять. Вы меня в холодную баню изволили выгнать, да я и там слыхала - их сиятельство дюже кричать соизволили. Уж и не знаю, что вы там с ней делали.
- Молчи, дура, не твое это дело. Пойду в деревню, погляжу на покос, может, какую бабу встречу.
- Какой покос, барин, еще зеленя не колосились.
- Баба, она завсегда колосится.
Пушкин шел в Тригорское, навстречу - два мужика с косами.
- Однако, - подумал светоч, - десятый час, а они только на работу.
- Как звать, мерзавцы?
- Федорка Ковалев да Михайло Ивашкин, барин.
- Слыхал. Староста докладывал. Оброк не плотите. Недоимки за вами.
- Дык сложные погодные условия...
- Не фиг мне лапшу на уши вешать. Скажете старосте - барин велел по сорок розог каждому.
- Смилостивься, барин, по сорок нам не выдержать.
- Ну тогда по пятьдесят.
- А что, - думал классик, - они тут будут у меня на шее сидеть а я, стыдно сказать, простого бриллиантового колья не могу женке купить.
Мимо шла молодуха с двумя корзинами навоза.
- Эй, ты чья? - Пушкин схватил бабу за грудь.
- Полегче, барин, у меня муж грамотный, барыне в Петербург отпишет.
- Так барыня и поверит клевете на русскую литературу. Молчи, а то велю забрить твоего мужа в солдаты.
Пушкин стал рвать на бабе юбки, та заверещала.
- Эх, чернь! Знала бы ты, с кем дело имеешь. Поэт, не дорожи любовию народной.
- Дык кто ж вас не знает? Вы когда по селу гуляете, мужики своих жен, дочерей, старух и коз в погреба прячут. Аньке-то Семеновой пятнадцати не было, как вы ее обрюхатить изволили. А барыне, небось, про любовь писали.
- Дура! Я Пушкин!
- По мне - хоть Горький, а руки не распускайте. Э, да от вас не упасешься, вона в Михайловском, почитай, вся ребятня курчавая, черномазая да стихами матюкается.
- Ладно тебе трындеть, - сказал Пушкин, ставя бабу раком.
Светило закинуло бабе юбки на голову, чтоб не слышать визгу, но это не помогало.
- Вот до чего царизм народ довел, - поэт закрыл для прицелу левый глаз, - Пушкина не знают. Самовластительный злодей, чтоб ты сдох... Визжит, как поросенок. Я уж кончил давно, а она все верещит.
Визг стих. Вышедшее из-за тучки солнце ласково отсвечивало на бабьей заднице. Баба замерла с закинутыми на голову юбками. Вдруг из-под юбок глухо послышалось:
- Барин, а еще разок не изволите?
- Некогда, мне восьмую главу заканчивать. В пятницу приходи. Нет, в пятницу у меня графиня Воронцова. В субботу с утра приходи.
- Да, - думал поэт, - есть еще женщины в русских селеньях. Коня на скаку остановит. Поэтом можешь ты не быть, а это дело знать обязан. Иначе какой же ты мужик. Ох и морока с этими сцикухами из высшего общества - то им в любви признавайся, то стишки в альбом. Вон, пока Аньку Керн уболтал, какой шедевр накарябал! Ишь, оно как бывает, когда приспичит. Да, сколько их было с четырнадцати лет! Калмычки, грузинки, цыганки, молдаванки. Замужние и девицы, вдовы и сироты. Найдутся еще, чего доброго, профессора-импотенты, станут про меня ученые списки составлять - когда, с кем и сколько раз. Что то я сегодня ничего гениального не создал. Так, все выдающееся... А фугану-ка я что-нибудь эдакое, бессмертное, чтоб дети в школах двести лет мучились на память учить:
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Задумал выехать в Израиль -
И лучше выдумать не мог.
Ну? И пусть кто-нибудь посмеет сказать, что я - сравненный и превзойден-ный.
Жид требует семьдесят пять тысяч по векселю, а где взять? Одна надежда - может, само-властительный злодей заплатит. Наталья тоже... вообразила себя сучкою, за которою бегают кобели, подняв хвост трубочкой... Надо же, опять встал. Пойду к дворовым девкам.
...Пушкин шел в Тригорское.
Страницы: [ 1 ]
Сайт автора: http://belenky.hypermart.net
Читать также:»
»
»
»
|
|
|
| |
| | От неожиданности мы на секунду застыли. Я очухался первым и кинулся к ней, непослушными руками задирая юбку. Под ней оказались белоснежные кружевные трусики с темным мокрым пятном в промежности, очень тугие. Я с трудом стянул их с нетерпеливо покачивающегося зада и начал проталкивать член между сжатых бедер. Тетя Люда, почувствовав это, подалась назад, принимая меня в себя. Как только головка раздвинула половые губы, оттуда хлынул поток влаги, заливая мошонку, стекая по ее бедрам и капая на кровать. Мой член, казалось, движется в воздухе, не встречая ни малейшего сопротивления, только ее ритмичные стоны подсказывали, что он находится именно там, где нужно. Леха бестолково суетился рядом, то гладя мать по ягодицам, то осторожно хватая меня за мошонку, то пытаясь ввести палец мне в анус. | | |
| |
|
| |
| | А ещё баба Катя, целыми днями читала любовные романы, которые она брала у матери, у неё их было много. Несколько раз она забывала книжки на кухне и я смотрел что она читает, в каждом романе присуствовали сцены полового сношения и художественное описание их. А однажды когда бабка ушла с матерью в город по магазинам, я зашёл в её комнату и стал шарить по кровати. Я знал что женщины часто ложат свои ношеные трусы под матрас, несколько раз я находил их у матери. Вот и сейчас интуиция меня не подвела, трусы лежали под матрасом в ногах, они были темнозеленого цвета, простые без кружев, я вывернул трусы на изнанку и стал нюхать промежность. Запах был обалденный, пахло мочей, немного духами и женскими выделениями, видно влагалище бабы Кати все ещё жило полноценной жизнью и не думало стареть. Я подошел к окну на кухне откуда мне был виден наш подъезд, стал нюхать бабкины трусы и дрочить. Дрочил до тех пор пока не заметил мать и бабу Катю идущих по тротуару к нашему дому, я быстро вернулся в бабкину комнату и положил трусы на место. | | |
| |
|
| |
| | - Ах ты, похотливая тварь! - Приговаривал мужчина, всаживая вибратор, по самую рукоятку, в тело своей матери, содрогающееся от приближающегося оргазма. Старуха вскрикнула, прогнулась, её ноги напряглись, и судороги оргазма прокатились по её телу, и она снова потеряла сознание. Садист, оставив работающий вибратор, в теле ещё дёргающейся женщины, склонился над ней. Сминая лицо жертвы, он заставил её открыть рот. Взяв поводок, и вставил его ей в рот, заставив закусить, и бросил его жертве на спину. Сняв трусы и смазав вставший член смазкой, он приблизился к бесчувственной старухе. Раздвинув её ягодицы, он вставил член ей в анус и начал сношать, лежащую без чувств мать в задний проход. Войдя в раж, он взял поводок и натянул его. Голова старухи сильно запрокинулась, тело прогнулось, и садист с ещё большим рвением продолжил дрючку. От боли, пожилая женщина пришла | | |
| |
|
|
| |
| | Час пробил. Сегодня или никогда. Настало время выполнить свой план. Сегодня после работы он приступит к его выполнению. В последнее время, он казалось, мог думать только о своей матери и своем неутолимом сексуальном голоде. Приближалось Рождество и погода стояла холодная и сырая. Дрожа от пронизывающего ветра, он думал, как изгнать Демона овладевшего его матерью. В последние годы ее депрессия все более усиливалась. Почти все свое время когда она не работала в банке, она спала. Он делал по дому п | | |
| |
|