Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Вторник, 14/09/2010
Прочитано раз: 27053 (за неделю: 0)
Рейтинг: 88% (за неделю: 0%)
Цитата: "И только тут я осознал, что по-прежнему возбуждён - в тот же самый момент, когда она сама увидела мой член и, посмотрев мне в глаза, усмехнулась...."

Страницы: [ 1 ]

     До этого ни одна женщина никогда не садилась мне на лицо. Я не мог пошевелить головой - бёдра девушки крепко сжимали её, отрезая меня от всего остального мира. Лицо моё, уже скользкое от её обильно выделяющейся смазки, щекотали и кололи жёсткие волосы. Она двигалась на мне всё активнее, и я дышал теперь лишь урывками - мой нос то и дело запечатывала её истекающая влагой, остро пахнущая щель. Язык мой то проваливался в её терпко-солёную глубину, то скользил по набухшим складкам снаружи, то щекотал тугое колечко её ануса. Лицо и губы уже начинало саднить от трения волос, язык начинал уставать и неметь - но это никого не волновало, ибо в этой комнате всем распоряжалось лишь её требовательное, огромное, ненасытное лоно.
     Наконец она кончила. Стиснув мою голову бёдрами изо всех сил, она вцепилась мне в волосы и вжала меня в себя, подрагивая и тяжело, со стоном, дыша. Через пару минут, расслабившись, она откинулась на спину, и я наконец смог задышать сам. Там, где моё лицо было измазано её соками, кожи коснулся освежающий холодок.
     И только тут я осознал, что по-прежнему возбуждён - в тот же самый момент, когда она сама увидела мой член и, посмотрев мне в глаза, усмехнулась.
     Она достала презерватив, быстро надела его на член и опустилась на него сама, туго обхватив его своей жаркой и влажной плотью. Затем медленно наклонилась ко мне и начала мягко, нежно целовать меня в губы. И я ответил на поцелуй. Скрывать возбуждение было бессмысленно - оставалось лишь извлечь из него максимум пользы. Наши языки переплетались, ощупывая друг друга, мы двигались всё быстрее и быстрее, и вскоре в комнате не осталось ничего, кроме нашего прерывистого дыхания, лёгкого скрипа кровати и позвякивания моей цепи.

     * * *

     Вскоре она ушла, сославшись на какие-то неотложные дела. Я остался лежать на кровати всё в той же позе - ошейник прикован цепью к спинке, руки скованы за спиной.
     - Надо бы помыть тебя, - нежно сказала она, на прощанье целуя меня в губы. - Но уже некогда. Вечером приду - помоемся, хорошо?
     Я кивнул, отвечая на её поцелуй со всей страстностью, который только мог изобразить. И теперь, лёжа неподвижно в ярком свете лампочки под потолком, обдумывал план побега.
     В течение дня, устав лежать, я попробовал на ощупь границы своей свободы. Спустившись с кровати, я пытался достать ногами хоть до какого-либо предмета в комнате, до предела натянув цепь ошейника, но это не принесло никакого результата. Я мог только сидеть или лежать на кровати - я не мог даже встать в полный рост, цепь была слишком короткой.
     Наконец, через неопределённое количество часов, она вернулась, войдя ко мне в комнату уже в домашнем. Лёжа, я смотрел, как она, улыбаясь, подходит ко мне и садится на кровать.
     - Привет, - сказала она, гладя меня по плечу. - Соскучился?
     Я кивнул, растягивая губы в улыбке.
     - Сейчас помоемся и что-нибудь придумаем, хорошо?
     Она ушла и вскоре вернулась с тазиком горячей воды, мылом и мочалкой.
     - Может, лучше в душ сходим? - с деланным равнодушием предложил я. - А то не хочется тебя напрягать. И так ты за мной ухаживаешь как за больным.
     - Мне нравится за тобой ухаживать, - улыбнулась она. - Меня это возбуждает.
     - Да у меня просто уже всё затекло тут лежать, - продолжал я, стараясь не выдать волнение. - Хоть разомнусь немного.
     Она думала, закусив губу и глядя на меня. Я, изображая полную незаинтересованность в её решении, попытался потянуться, насколько позволяли скованные руки.
     - Хорошо, - наконец сказала она. - Но ты должен мне пообещать, что не убежишь.
     - Куда ж я убегу? - усмехнулся я. - Голый и связанный? Да и куда? К родственникам, которые от меня наверняка уже отреклись? Ты права - нечего мне там делать. Лучше я буду тут, с тобой. А за это полижу тебе попку - говорят, это многие девушки любят.
     Она долго смотрела на меня, что-то обдумывая.
     - Уболтал, чертяка языкатый, - сказала она наконец и улыбнулась. - Ты меня так сегодня лизал, что я чуть сознания не лишилась, когда кончила. Надо поощрить тебя за хорошее поведение.
     - Мне тоже понравилось, - сказал я, улыбаясь и стараясь не думать - врал я сейчас или же говорил правду.
     Она сняла замки сначала с рук, потом с ошейника. Впервые за эти сутки я снова мог стоять на ногах, с наслаждением потягивая затёкшими конечностями. Решив, что нужно закрепить успех, я обнял её, и мы обменялись долгим, нежным поцелуем.
     - Пойдём, - неохотно отстранившись от меня наконец, сказала она. - Делу время, потехе час.
     И мы вышли из комнаты.
     За окном был глубокий вечер. Быстро осмотревшись, я не смог найти своих вещей - то ли она их спрятала, то ли выбросила. Впрочем, это было неважно. Мы двинулись по направлению к ванной комнате, и, когда поравнялись с прихожей, я толкнул её в сторону кухни, а сам рванулся к входной двери. Дверь была заперта. Схватившись за ключи, торчащие из скважины, я судорожно стал открывать замок - но в этот момент всё моё тело словно разодрало на части, и я повалился на пол. Я ещё успел увидеть, как она отшвыривает на пол электрошокер, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Лёжа среди её ботинок и сапожек, я беспомощно смотрел, как она стоит надо мной, и как по её взбешенному лицу текут слёзы. Всхлипывая, но не говоря ни слова, она отволокла меня обратно в комнату. Я по-прежнему не мог шевелиться, только слегка подёргивая руками и ногами. Там она кое-как уложила меня на кровать лицом вниз, и поочерёдно приковала мои руки и ноги к углам кровати. После чего, вернувшись со взятым из шкафа стеком, начала изо всей силы хлестать меня по всему телу.
     - Зачем?! Зачем?! Зачем?! Зачем?! - только и могла произнести она, беспорядочно нанося удар за ударом.
     Я выл и кричал от боли, но прошло, наверное, минут десять, прежде чем она отшвырнула стек и вышла из комнаты, выключив за собой свет. Корчась, я извивался на смятой простыне, закусив её зубами, но спасения и облегчения не было. Ни от боли, ни от моего положения в целом. Через какое-то время я провалился в зыбкий сон, но, когда просыпался, по-прежнему чувствовал, как руки и ноги держат неумолимые цепи, и по-прежнему чувствовал голод и боль в исполосованном теле.
     Через какое-то количество времени моё существование возобновилось, когда в комнате снова вспыхнул свет. Судя по тому, как затекло моё тело, в таком положении я провёл всю ночь. Я слышал, как она входит в комнату, но не стал поворачиваться к ней. Я чувствовал, как она отвязывает мои ноги от кровати, сцепляя их вместе, и то же самое проделывает с моими руками. Наконец она перевернула меня на бок, и я сморщился от бьющего в лицо света. Она подложила под меня утку, и я облегчился в неё. После этого, не обмывая мне член, она быстро надела на него твёрдый пластиковый чехол, кольцо которого обхватывало член и мошонку у основания и скреплялось маленьким висячим замком. Я не сопротивлялся. Мне было всё равно. Я видел, как на её бёдрах уже покачивается знакомый мне страпон, и знал, что сейчас будет. Через какое-то время я уже стоял на кровати, упираясь в неё коленями и головой, и покачивался от толчков искусственного члена. Всё это она делала молча, с отстранённым лицом. Меня не интересовало даже это. Погрузившись в вялую апатию, я лишь изредка морщился от острой боли в анусе и тупо размышлял, сколько времени будет длиться наказание за мой проступок.

     * * *

     Потянулись долгие дни. Сначала я пробовал считать их, потом сбился и бросил. Да и как можно было считать их, не видя никакого другого света, кроме лампы под потолком? Только по особенно долгим периодам темноты, когда я засыпал, и можно было определить наступление ночи за пределами этой комнаты.

Страницы: [ 1 ]

Оцените этот рассказ:

Читать из этой серии:

»
»
»
»
»
»

Читать также:

»
»
»
»



Рассказ часа
		- Не провожайте, не надо. Я человек взрослый, сам все найду.
[ Читать » ]



Выбор редакции
		Их роту, роту молодого пополнения, сержанты привели в баню сразу после ужина, и пока они, одинаково стриженые, вмиг ставшие неразличимыми, в тесноте деловито мылись, а потом, получив чистое бельё, в толчее и шуме торопливо одевались, сержанты-командиры были тут же - одетые, они стояли в гулком холодном предбаннике, весело рассматривая голое пополнение, и Денис... вышедший из паром наполненного душевого отделения, голый Денис, случайно глянувший в сторону "своего" сержанта, увидел, как тот медленно скользит внимательно заторможенным взглядом по его ладному, золотисто порозовевшему мокрому телу, еще не успевшему утратить черты юной субтильности, - Денис, которому восемнадцать исполнилось буквально за неделю до призыва, был невысок, строен, и тело его, только-только начинавшее входить в пору своего возмужания, еще хранило в безупречной плавности линий юно привлекательную мальчишескую грациозность, выражавшуюся в угловатой мягкости округлых плеч, в мягкой округлости узких бедёр, в сочно оттопыренных и вместе с тем скульптурно небольших, изящно округлённых ягодицах с едва заметными ямочками-углублениями по бокам - всё это, хорошо сложенное, соразмерно пропорциональное и взятое вместе, самым естественным образом складывалось в странно привлекательную двойственность всей стройной фигуры, при одном взгляде на которую смутное томление мелькало даже у тех, кто в чувствах, направленных на себе подобных, был совершенно неискушен; из коротких, но необыкновенно густых смолянисто-черных волос, ровной горизонтальной линией срезавшихся внизу плоского живота, полуоткрытой головкой свисал книзу вполне приличный, длинный и вместе с тем по-мальчишески утолщенный - на сосиску-валик похожий - член, нежная кожа которого заметно выделялась на фоне живота и ног более сильной пигментацией, - невольно залюбовавшись, симпатичный стройный парень в форме младшего сержанта, стоя на чуть раздвинутых - уверенно, по-хозяйски расставленных - ногах, смотрел на голого, для взгляда абсолютно доступного Дениса медленно скользящим снизу верх взглядом, и во взгляде этом было что-то такое, отчего Денис, невольно смутившись, за мгновение до того, как их взгляды могли бы встретиться, стремительно отвёл глаза в сторону, одновременно с этим быстро поворачиваясь к сержанту спиной - становясь в очередь за получением чистого белья... и пока он стоял в очереди среди других - таких же голых, как он сам - парней, ему казалось, что сержант, стоящий сзади, откровенно рассматривает его - скользит омывающим, обнимающим взглядом по его ногам, по спине, по плечам, по упруго-округлым полусферам упруго-сочных ягодиц, - такое у него, у Дениса, было ощущение; но когда, получив нательное бельё - инстинктивно прикрывая им низ живота, Денис повернулся в ту сторону, где стоял сержант, и, непроизвольно скосив глаза, мимолётно скользнул по лицу сержанта взглядом, тот уже стоял к Денису боком - разговаривал о чем-то с другим сержантом, держа при этом руки в карманах форменных брюк, и Денис, отходя с полученным бельём в сторону, тут же подумал, что, может, и не было никакого сержантского взгляда, с неприкрытым интересом скользящего по его голому телу, - Денис тут же подумал, что, может быть, всё это ему померещилось - показалось-почудилось... ну, в самом деле: с какой стати сержанту - точно такому же, как и он, парню - его, голого парня, рассматривать? - подумал Денис... конечно, пацаны всегда, когда есть возможность, будь то в душевой или, скажем, в туалете, друг у друга обязательно смотрят, но делают они это мимолётно и как бы вскользь, стараясь, чтоб взгляды их, устремляемые на чужие члены, были как можно незаметнее - чтобы непроизвольный и потому вполне закономерный, вполне естественный этот интерес не был истолкован как-то превратно, - именно так всё это понимал не отягощенный сексуальной рефлексией Денис, а потому... потому, по мнению Дениса, сержант никак не мог его, нормального пацана, откровенно рассматривать - лапать-щупать своим взглядом... "показалось", - решил Денис с легкостью человека, никогда особо не углублявшегося в лабиринты сексуальных переживаний; мысль о том, что сержант, такой же точно парень, ничем особым не отличавшийся от других парней, мог на него, обычного парня, конкретно "запасть" - положить глаз, Денису в голову не пришла, и не пришла эта мысль не только потому, что всё вокруг было для Дениса новым, непривычным, отчасти пугающим, так что на всякие вольные домыслы-предположения места ни в голове, ни в душе уже не оставалось, а не пришла эта, в общем-то, не бог весть какая необычная мысль в голову Денису прежде всего потому, что у него, у Дениса, для такой мысли не было ни направленного в эту сторону ума, ни игривой фантазии, ни какого-либо предшествующего, хотя бы мимолетного опыта, от которого он мог бы в своих догадках-предположениях, видя на себе сержантский взгляд, оттолкнуться: ни в детстве, ни в юности Денис ни разу не сталкивался с явно выраженным проявлением однополого интереса в свой адрес, никогда он сам не смотрел на пацанов, своих приятелей-одноклассников, как на желаемый или хотя бы просто возможный объект сексуального удовлетворения, никогда ни о чем подобном он не думал и не помышлял - словом, ничего такого, что хотя бы отчасти напоминало какой-либо однополый интерес, в душе Дениса никогда ни разу не шевелилось, и хотя о таких отношениях вообще и о трахе армейском в частности Денис, как всякий другой современный парень, был наслышан более чем достаточно, применительно к себе подобные отношения Денис считал нереальными - совершенно невозможными, - в том, что всё это, существующее вообще, то есть существующее в принципе, его, обычного парня, никогда не касалось, не касается и касаться в будущем никаким боком не может, Денис был абсолютно уверен, и уверенность эта была не следствием осознанного усвоения привнесённых извне запретов, которые в борьбе с либидо трансформировались бы в четко осознаваемую внутреннюю установку, а уверенность эта, никогда не нуждавшаяся ни в каких умственных усилиях, безмятежно покоилась на тотальном отсутствии какого-либо интереса к однополому сексу как таковому - Денис в этом плане в свои восемнадцать лет был глух, как Бетховен, и слеп, как Гомер, то есть был совершенно безразличен к однополому сексу, еще не зная, что у жизни, которая априори всегда многограннее не только всяких надуманных правил, но и личных жизненных представлений-сценариев, вырабатываемых под воздействием этих самых правил, есть своя, собственным сценарием обусловленная внутренняя логика - свои неписаные правила, и одно из этих объективно существующих правил звучит так: "никогда не говори "никогда".
[ Читать » ]



Случайный рассказ
		Член сразу стал доставать до всех чувствительных точек моей киски, палец лег на клитор. Мои ноги лежали на плечах Игоря и он изредка их целовал и гладил. Ноги были всегда моей гордостью: стройные, крепкие и длинные. Я давно хотел трахнуть такую высокую девочку. У тебя такие красивые ноги! - шептал он с придыханием. Я вся красивая.
[ Читать » ]



Выбор читателей
		Как и тогда, в первый раз, я ослабила галстук на шее. Приподняла подол школьного платья, спустила трусики, затем нагнулась и сняла их полностью. Сложила и засунула во взятый с собой в кабинет портфель. Разула сандалетки, подошла вплотную к кушетке. Галина Афанасьевна уже залила воду в клизму, шпателем с вазелином мазала наконечник.
[ Читать » ]