|
|
 |
Рассказ №21176
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Среда, 04/01/2023
Прочитано раз: 42518 (за неделю: 54)
Рейтинг: 59% (за неделю: 0%)
Цитата: "Я почувствовал, как жар, влажный пульсирующий жар, обхватил головку со всех сторон тугим кольцом, и она вошла глубже, уверено раздвигая тетину плоть и, в тоже время, взрываясь где-то внутри, толкаясь и расширяя себе путь в пульсирующем сопротивлении. Пылающее кольцо резко сжалось, выдавливая из меня остатки желания, тетя вскрикнула и обессилено опустила ягодицы, насаживаясь все глубже и глубже пока наши тела не соприкоснулись полностью. Тетин курчавый треугольник плотно прижался к моей шерстке и еще несколько раз судорожно содрогнулся. Тетя, зубами, ухватила угол подушки......"
Страницы: [ 1 ] [ ]
Мягко придерживая меня за ягодицы, тетя прижимала к своим губам "отличие" , впуская в себя мое желание, Может показаться странным, но, именно в момент наивысшего блаженства, я подумал о ней. Наташка приревновала меня к тете, только за то, что я побежал в ее сторону, а не в Наташкину. А тетя? Она же тоже женщина и меня любит. По-своему, но любит! Мне запретила, а сама любит.
В Наташке играл обыкновенный юношеский дух соперничества, если бы вместо тети здесь был второй мужчина, - да, да, о себе я думал уже как о мужчине, - то не знаю, как бы я поступил, видя, что он обнимает Наташку. И дело тут не в любви, скорее проявлялось острое неприятие быть третьим, тем более лишним. Но тетя вовсе не собиралась соперничать с Наташкой. Наоборот, она всячески старалась, чтобы остаться третьей и постепенно лишней. И чем больше она старалась, тем больше я отдалялся не от нее, а от Наташки.
Возможно, это моя личная особенность, и у других мужчин все или частично не так, но и впоследствии, и сейчас, чем активнее меня женщина старается привлечь, иногда делая глупые попытки, а иногда очень даже интригующе пытается обратить мое внимание на себя, тем у нее меньше шансов, что я это сделаю.
Вспоминаются строки Пушкина:
"Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем,
Восторгом чувственным, безумством, исступленьем,
Стенаньем, криками вакханки молодой,
Когда, виясь в моих объятиях змией,
Порывом пылких ласк и язвою лобзаний
Она торопит миг последних содроганий!
О, как милее ты, смиренница моя!
О, как мучительно тобою счастлив я:" , -
Или Бальзак, со своим определением, какая должна быть женщина в свете и постели, чтобы мужчина ее желал всегда.
Мое мнение - не люблю монахинь и вульгарных девиц. Точнее сказать, если вижу монахиню хочется немного распутства, с вульгарной не хватает ее скромности, с начитанной - простоты, с простой - начитанности. Общаясь с дамой щупленькой, я мечтаю об округлостях, с пышной - о леком изгибе бедер. В общем, все как у мужчин, чего нет, того и не хватает.
Я снова отвлекся. Ничего не могу с собой поделать, как вспоминаю женщин, так и несет меня, несет по воспоминаниям. Они - мои женщины, такие разные и в каждой есть то, чего в другой, и днем с огнем не отыщется. Но вернемся в то лето, когда, их я еще не познал и мое сердце, словно занозой скребнула мысль о тете...
Когда Наташка закричала, тетя подняла на меня глаза, увидела, как я припал к золотистому пушку, угодив языком в Наташкин бугорок. Оторваться от меня она не могла, "отличие" рвалось наслаждением, да и я не совсем видел глаз тети, скорее чувствовал ее теплые ладони на своих ягодицах, ладони, которые еще ближе, до упора, приблизили меня к себе. Я почувствовал, как тетин язык плавно обвел мою головку и, теряя упругость, она выскользнула из ее влажных губ.
- Не надо больше: - стоная, кричала Наташка, а сама сжимала мою голову обеими руками и не отпускала. Если б я даже хотел, у меня не хватило бы сил, отстранится от ее маленького бугорка.
Я-то думал, что Наташка хитрит и еще больше углубился в познании девочки через свои губы, язык. Но тетя поняла сразу - Наташку заклинило. Оказывается, так бывает от очень большого возбуждения. Оргазм за оргазмом истощали юное тело, Наташка была на грани потери сознания. Ступор. Не знаю, что бы делал, если бы не тетя. Я и сам начал задыхаться, так близко Наташка меня к себе прижала.
Тетя спешно разомкнула ее пальцы и буквально освободила меня. Глубоко хватая легкими воздух, я откинулся, Наташка почти хрипела.
Тетя приложила к ее мокрому от пота лбу ладонь и прошептала:
- Все, все, Наташ... Все хорошо...
Одной рукой тетя стала нежно гладить ее груди, а второй прошлась по золотистому пушку, не дотрагиваясь до вульвы, и слегка коснулась Наташкиных губ своими. Я думал, что так возбуждают женщин, но оказывается, так можно и успокоить их, медленно выводя из состояния возбуждения.
Наташкины глаза стали проясняться и она шепнула:
- Он меня прямо туда поцеловал... Дурак! . .
- Я видела, Наташ. Он не дурак, просто не ожидал, что ты его прижмешь...
- Я не хотела!
- Знаю... Упокоилась?
- Еще в губы поцелуй, теть. Так приятно...
Тетя улыбнулась и нежно, ласково прикоснулась к ее губам своими.
Откинувшись на подушки, я сидел на кровати и ничего не понимал. Как не хотела? Когда так меня схватила - чуть не задохнулся! . .
Наташка уснула, теперь по настоящему - ажно засопела. Тетя тихонько вывела меня в большую комнату, посадила на стул около стола и проговорила:
- Пусть отдохнет...
- Она устала? - удивился я.
- Немножко - тетя широко улыбнулась. - Тебя же клонит в сон после того как прыснешь.
- А тебя? Тебе тоже после спать хочется?
- Так тебе и расскажи, что мне хочется!
- Я тебе все рассказываю.
- Тебе понравилось целовать Наташу? - взлохматив мне кудри, спросила она.
- Тебя обнимать мне больше нравиться.
- Почему?
- Ты нежная, ласковая. У тебя руки теплые и... - я покраснел и опустил глаза.
- Что - и?
- Губы... мне нравится, как ты его целуешь.
- Иди ко мне...
Тетя прижала меня к груди, я услышал ее бьющееся сердце, оно было словно посередине, - не под левой стороной груди, стучало гулко и быстро между холмиков с сосками, отдаваясь в моих ушах. Она обхватила мое лицо ладонями, подняла, заглянула в глаза и прошептала:
- Я не могу тебе этого дать, Горюшко...
- Что?
- Глупенький... Хочешь меня поцеловать?
- Хочу! - ответил я, и мои губы устремились к ее животу.
- Нет, нет... В губы поцеловать.
- Как ты Наташку?
- Как мужчина женщину...
- Хочу...
Тетя поднесла свои губы к моим, и я чмокнул. Нет, скорее клюнул, воровато и неумело. Губы тети были упругими, как две пружинки, это все что я успел почувствовать.
- Не так, - прошептала она. - Давай я тебя поцелую.
Я не успел, ни согласиться, ни отказаться. Губы тети приблизились к моим, от нее повеяло теплым дыханием, и она поймала мою нижнюю губу, своей верхней, немного приоткрыла мне рот, нежно проскользила по нему, охватывая теперь и нижней. Немного повернула голову в одну сторону, потом в другую. Ее упругие жадные губы, не отрываясь от моих, дразнили меня почти круговыми движениями, пока не замерли, плотно сблизились, слились. Наши уста буквально пили друг из друга наслаждение долгим поцелуем, и если у любви есть напиток, то тетя сполна им делилась со мной.
Я обнял тетю. Это у меня получилось произвольно, моя рука скользнула по ее ягодице и она вздрогнула. По моей ладони скользнули мелкие пупырышки, стирая их, я почувствовал, как тетя отдает моим пальцам себя. Она словно садилась ягодицей в мою руку, в сочетании с поцелуем это было так приятно, что я решил отблагодарить тетю и опустил вторую руку ей между бедер.
Тетя немного раздвинула ноги, ее вагина сама, избирательно, отсортировала мои пальцы и села на указательный и средний, третий - большой уперся в ее бугорок. Она стала ритмично приседать, выпрямляться. Моя вторая рука гладили податливое тело тети сзади и спереди, а ее губы хотели меня испить всего без остатка. Даже когда она замерла, я почувствовал, как мои, погруженные в таинство пальцы судорожно сжала влажная плоть, губы тети не покинули меня. Она подарила мне свой выдох желания. Он был таким прохладным.
На мгновение тетя откинулась, прогнула спину и тут же прильнула ко мне всем телом. Мое лицо, глаза, нос покрыли мелкие благодарные поцелуи.
Тетя шептала и целовала меня, целовала и шептала:
- Сладкий мой... Сладенький. Пойдем в твою комнату. Я тебя везде, везде обцелую, обласкаю губами, как конфетуличку... пойдем, мое Горюшко...
Тетя взяла меня за руку и загадочная пошла в комнату за тюль. Очень сложно описать женщину, только что трепетавшую в твоих объятьях, но не умиротворенную, а лишь раззадоренную, с желанием в глазах. Желанием любви и нежности, с искоркой наставничества. Тетя даже не жестами - мимикой лица, призывом губ, манила меня, она это делала всем своим телом. Все она, от макушки до пяток, вела меня к обещанному наслаждению поцелуями.
Страницы: [ 1 ] [ ]
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 76%)
» (рейтинг: 43%)
» (рейтинг: 0%)
» (рейтинг: 59%)
» (рейтинг: 0%)
» (рейтинг: 85%)
» (рейтинг: 84%)
» (рейтинг: 82%)
» (рейтинг: 0%)
|
|
|
|
| |
| | Помедлив, я покорно направилась в чулан сама. Совсем не такой представляла я встречу с моим парнем. Сейчас он увидит меня и сразу же узнает, что я бью посуду взаправду, а не для выяснения отношений. Станет ли Оля меня наказывать в его присутствии, размышляла я. В чулане никого не было. Мне стало очень больно, причём я вдруг осознала, что эту боль я ощущаю уже некоторое время. Саша! Где он? Я выскочила в коридор; мои мысли путались, я не могла составить себе никакого плана действий.
Девочка пробегала с подносом, я на автопилоте спросила её:
- Где Саша?
Возвращаясь ныне к этому вопросу, я удивляюсь: ну откуда бы девочке знать, что за Саша, и кто я такая, и где он может быть.
- Сашу дядя Джон увёл в спортзал.
У меня реально болело сердце, я не могла тогда даже внятно сформулировать себе, что это я "беспокоюсь о Саше". Мне хотелось оказаться с ним рядом, вот что! Всё остальное не имело никакого значения.
Я вышла через запасной выход, около кухни, в сад. Он ослепил меня своей красотой и ароматом, но это было несущественно; мне требовались красота и аромат моего парня.
Я пробралась узкой аллеей, отводя от лица тисовые ветки, к бассейну и свернула к гардеробу, за которым, как я предполагала, размещался спортзал.
Так и есть: пройдя мимо шкафов раздевалки, я вступила в пустой спортивный зал с раскрашенным деревянным полом. В углу была дверь, как я понимаю, нечто вроде тренерской. Я обошла стопку матов и рванула дверь на себя.
Саша был привязан скакалками к чёрному кожаному коню, а дядя Джон был без трусов. Он смазывал свою маленькую письку прозрачным гелем из флакона, который он встряхивал и рассматривал на свет.
Уважаемая Мария Валентиновна! Отдаю себе отчёт, что надоела Вам уже со своими цитатами из речей мальчиков. Всё-таки позвольте мне в завершающей части сочинения привести ещё одну, Сашину:
"Женька, ты такая вбежала в тренерскую и с порога ударила по мячу; забила Джону гол. Отбила педерасту хуй."
Неужели события развернулись столь стремительно? Мне казалось, что я вначале осмотрелась в помещении, затем, поразмыслив немного, составила план действий.
Дело в том, что я ненавижу баскетбол; вздорное изобретение люмпенов; к тому же у меня все пальцы выбиты этим жёстким глупым мячом, которым нас заставляет играть на физкультуре наш физрук Роман Борисович.
Поэтому оранжево-целлюлитный мяч у входа в тренерскую как нельзя лучше подходил для выплёскивания моих эмоций: дядя Джон собирался сделать с Сашей то, что Саша сделал со мной!
Я была поражена. Как можно сравнивать Джона и Сашу! Саша - мой любимый, а Джон? Как он посмел сравниться с Сашей? С чего он взял, что Саше нужно то же, что и мне?
Я пнула мяч что есть силы. Хотела ногой по полу топнуть, но ударила по мячу.
Мяч почему-то полетел дяде Джону в пах, гулко и противно зазвенел, как он обычно это делает, отбивая мне суставы на пальцах, и почему-то стремительно отскочил в мою сторону.
Я едва успела присесть, как мяч пронёсся надо мной, через открытую дверь, и - по утверждениям Саши - попал прямёхонько в корзину. Стук-стук-стук.
Вообще я особенно никогда не блистала у Романа Борисовича, так что это для меня, можно сказать, достижение. От значка ГТО к олимпийской медали.
Дядя Джон уже сидел на корточках, округлив глаза, часто дыша. Его очки на носу были неуместны.
Я стала отвязывать Сашу. Это были прямо какие-то морские узлы.
В это время в тренерскую вбежала Оля и залепила мне долгожданную пощёчину. Вот уж Оля-то точно мгновенно сориентировалась в ситуации.
Одним глазом я начала рассматривать искры, потекли слёзы, я закрыла его ладонью, а вторым глазом я следила за схваткой Оли и Саши.
Спешившись, Саша совершенно хладнокровно, как мне показалось, наносил Оле удары кулаками. Несмотря на то, что он был младше и ниже ростом, он загнал её в угол и последним ударом в лицо заставил сесть подле завывавшего Джона.
Я уже не успевала следить за своими чувствами: кого мне более жаль, а кого менее.
Саша о чём-то негромко беседовал с обоими.
- Вам что же, ничего не сказали? - доносилось до меня из угла. - Вас не приглашали на ночной совет дружины заднефланговых?
"Не приглашали" , подумала я, "да я бы ещё и не пошла; дура я, что ли; ночью спать надо, а не шляться по советам."
Мне вдруг захотелось спать, я начала зевать. Возможно, по этой причине дальнейшие события я помню, как во сне.
Дядя Джон, вновь прилично одетый и осмотрительно-вежливый, вновь сопроводил нас, широко расставляя ноги при ходьбе, до гардероба, где в шкафчиках висела наша одежда, с которой начались наши сказочные приключения.
Для меня-то уж точно сказочные.
Я с сожалением переоделась, Саша с деланным равнодушием.
Обедали мы уже в лагере, Саша в столовой степенно рассказывал своим друзьям о кроликах и о том, как фазан клюнул меня в глаз. Я дождалась-таки его ищущего взгляда и небрежно передала ему хлеб. Он сдержанно поблагодарил и продолжил свою речь; но я заметила, что он был рад; он улыбнулся! Он сохранил тайну.
Я планировала послесловие к моему рассказу, перебирая черновики, наброски и дневники на своём столе, но звонкая капель за окном вмешалась в мои планы, позвала на улицу.
Я понимаю всецело, Мария Валентиновна, что звонок для учителя, но разрешите мне всё же дописать до точки и поскорее сбежать на перемену; перемену мыслей и поступков, составов и мозгов, и сердечных помышлений и намерений, а также всяческих оценок. | | |
| |
|
| |
| | На столе в паре шагов от меня, распятая на столе, лежала Крис. Девушка была почти голая, если не считать топика, задранного до шеи. Ее тело выгибалось дугой делая безуспешные попытки вывернуться из державших ее оков. Красивая грудь колыхалась в такт беспорядочным отчаянным рыкам. Но все было тщетно. По кругу стояли те трое. Первый зажимал ладонью рот жертвы, одновременно прижимая голову к столу. Другой рукой он удерживал ее левую рук. Второй, тот самый, говоривший о групповухе, одной рукой удерживал правую руку девушки, а другой мял груди. Мял безжалостной и грубо, так что наверняка оставались синяки. А третий, самый здоровый, усевшись на одну ногу Кристины, руками так задрал другую, что колено почти касалось груди. На голени задранной вверх изящной ножки висели не снятые до конца джинсы, а на белой коже даже в полумраке были видны синяки. Бугай был без штанов и его член, короткий, но невероятно толстый, торчавший колом, тыкался в промежность жертвы. Киска девушки была раскрыта и беззащитна перед елдой бугая, но Крис из последних сил извивалась, и кол насильника никак не попадал в заветную пещерку. | | |
| |
|
| |
| | Убрав руки с его лица, она выпрямилась, расстегнула молнией верхний край платья, полностью высвободив свою великолепную грудь. Схватив бутылку шампанского, она плеснула из нее себе на грудь. Быстро наклонившись, она опустила грудь на его рот и нос. Безо всякого сопротивления Том начал медленно слизывать капельки шампанского с ее груди. Она заметно вздрагивала, когда его язык задерживался у ее сосков. | | |
| |
|
| |
| | Я словно робот, чувствую ток всегда, о да
| | |
| |
|