Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Понедельник, 17/04/2023
Прочитано раз: 51149 (за неделю: 42)
Рейтинг: 89% (за неделю: 0%)
Цитата: "Тут Мурка опять ненароком-то левою грудью Ивана коснулась - и его будто током пронзило, и сердце его застучало сильнее, отвечая другому такому же сердцу, что билось под муркиной левою грудью. И уж не владея собою, лишь движеньем ведомый безумной несытой души, подался он к Мурке и впился в её алый рот несытым, как сам, поцелуем. Горячее муркино тело под тонким халатом повторило покорно все изгибы иванова тела - каждый малый изгиб, каждый шрам, впадинку каждую тела заполнила муркина плоть. И желая м-мучительно с плотью муркиной слиться в одно, всё сильнее впивался Иван в её алые губы и всё крепче её он к себе прижимал - как неистовый реаниматор! - будто Мурку хотел удавить он и после вдохнуть в неё новую жизнь - иное дыханье!..."

Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]

В.Попову посвящаю

     Вов-ва-ан! Да ты: Помнишь ли ты то сиянье?! Когда мы на Пасху, напившись, как водится, вдрызг, возвращались в ночлежку сквозь Севера чёрную ночь. А? Ты помнишь? И ещё я упал, поскользнувшись на подтаявшем днём и схватившемся ночью апрельском снегу. Да, упал я лицом прямо в кучу шершавого снега весны и лицо ободрал. А? Ты помнишь, ты помнишь?!
     А ты помнишь, Вован, почему-у я упал? А? Вот то-то! Потому что сияло сиянье, и шли мы, нетрезвые очи подъяв к мерцавшему таинством чёрному небу. Ты помнишь, Вов-ва-ан?! А? Ты помнишь ли, что это было?
     О-о, бред трепещущий небесный тяжёлой коченеющей земли! Мечта дрожащая пространств недвижных ледяных бескрайних. О как хотели бы они преодолеть проклятье притяженья и претвориться в этот диамант, играющий сияньем зеленовато-бледно-голубым на ба: на бархате полярной чёрной ночи.
     А я теперь на юге - далеко-о: На юге: Дважды в день пересекаю пустыню - эти самые пески и камни, где ступали стада устойчивого в вере Авраама, сам Авраам и Иисус Христос. Здесь где-то Он сидел на жёстком камне в зловещем мёртвом мареве пустыни. Сидел тут и алкал, и горько думал.
     Я далеко теперь, и если вы хотите, чтоб я вернулся на далёкий Север - о, лишь в мучи: в м-мучительной м-мечте! - и щедрою рукой откинул полог, метелью дикой сотканный из искр, холодным голубым огнём горящих, что я могу? Такое-то пространство, такое-то безвременное время способен разве жалкий человек, как я - куда глаза глядят сбежавший - пересказать, представить, показать? Я лишь могу немного приоткрыть тот, голубым огнём горящий, полог и дать вам заглянуть туда, туда:

* * *

     Вес-на-крас-на! И к нам приходишь ты - и тает снег, и чаще сердце бьётся, и девушки становятся добрей!
     Весна-красна! Откуда ты такая - жа-ланная?! И к нам приходишь ты.
     А мы - мы улетаем от тебя. Как птицы чёрные - в уродливых бушлатах. За пазухою пряча самогон, куда, куда, куда мы улетаем от добрых девушек и от тебя - Весна-красна?!
     Такая наша доля - бродяжья, чёрная - за дли-инным, бля, рублём, Весна-красна, опять мы улетаем. На дальний Север, где ещё зима. На самый, самый, самый Крайний Север.
     Там хлябь болот. Там твёрдой нет земли. И, друг мой, там нельзя сортир построить обычно - вырыв яму. Нет, нельзя.
     Поэтому сортиры строют так : на хлябь болот кладут огромну бочку - цистерну, а не бочку! - да, кладут и подпирают, чтоб не укатилась. А над цистерной строют из досок скворешник этакий, открытый непогодам.
     Сортир готов - па-жа-алте, господа!
     Сортир готов - он высится над тундрой избушкою на курьих ножках: Нет: Пожалуй, не избушкою, а - храмом! Суровым храмом Северного Ветра.
     О господа! Не говорите всуе два этих слова: "Север" и "Зима".
     Зима-а: До дна промёрзла хлябь болот. Ломается металл. Простёрлась тундра в морозном фантастическом дыму. А тут - урчит живот и низко давит на всё высоко-гордое в тебе. И просто: Просто некуда деваться.
     Вот час урочный бьёт - и ты выходишь под чёрное искрящееся небо в звенящий космос тундры. И идёшь. И, не дыша уже почти, восходишь во храм по шатким ледяным ступеням. И замираешь на скрипящей плахе.
     Изысканным червонным серебром замёрзшее дерьмо блестит, играет, и молча тундра смотрит на тебя мерцающими белыми глазами.
     Спасенья нет. Куда-то вниз летит - к чертям собачьим! - рвущееся сердце, и слабая дрожащая рука несмело гладит круглый лёд застёжки:
     Вот ты спускаешь ватные штаны. Сжимаешь зубы: И Полярный Ветер тебя за яйца тёплые берёт ладонью ледяной и крепко держит.
     И в этот бесконечный судный миг всё прошлое пройдёт перед тобою предсмертным расплывающимся сном. И запредельный необорный хлад оледенит такой тоскою душу!..
     И ты прошепчешь: "Господи, помилуй" - в морозную дымящуюся мглу.

* * *

     О невозможнейшая из невозможных любовей моих! Никогда: Н-никогда я тебя не увижу! - возвышенно-горестно думал нетрезвый Иван и глотал он при этом нетрезвые горькие слёзы, - Я целую - в преступной м-мечте! - твою рыжую лилию, ту, расцветшую мне лишь однажды: О-о! Н-ненаглядная, бля, ты моя!
     Так вот стилем высоким - не низким! - декламировал горько нетрезвый Иван в пустоте дребезжащей вагона. Плыл, качаясь, вагон - между ночью небесной и тундрой заснеженной плыл он, в этом космосе окоченевшем между чёрной равниной и белой равниной. Плыл вагон, и в его пустоте дребезжащей плыл Иван всё на север, на север, на север.
     Плыл Иван и подробности ночи вчерашней вспоминал и глотал он при этом нетрезвые горькие слёзы. Плыл Иван по последней, по крайней железной дороге, за которой уже ничего - только тусклая тундра да вечные льды. Из Когалыма он плыл в Уренгой.
     Когалым, Уренгой: О варварские эти имена, ханты-манси-пермяцкие такие - песец пролаял вас, проверещала векша, провыла-просвистела вас пурга. И кто уже заглянет в ваши души, поруганные спиртом и железом, ранимые и мягкие, как мох? Кто вам подставит добрые колени, чтоб в них уткнуться грустной тёплой мордой? Кто вас потреплет нежно по загривку, навеки верность зверя полюбив? Увы, уже никто: Но после всех судов - Последних, Страшных - после войн священных Господь наш Иисус вас назовёт и всех зверей и маленьких людей вернёт вам, и в блаженной белой тундре вы вечно будете любить друг друга.
     Но, однако, вернёмся к Ивану - чего же он так убивался? О чём горевал безутешно? А бы-ыло с чего:
     Вечерком накануне сидели вот так в занесённом по крышу балке. Пили чай - говори-или. Подвывала тихонечко вьюга. Выпить нечего - ску-ушно ребятам. Тут-то Ванечку бес и попутал. Как? А так, значит:
     Му-урка приходит - ры-ыженькая такая, ми-илая, сла-аденькая - ла-астится. Вот бы Ване сказать ей: нет, мол, Мурка, и всё - извини, мол. Да Мурке-то - как ей откажешь? Она - вон ведь какая она. Она так прямо - за руку лапкой брала и коготком, коготком - по ладо-они. А глазки у Мурки - не глазки, а о-очи. А в очах-то - исто-ома. А шёпот-то, шёпот: "Ва-анечка: Буты-ылочку: Де-евочки придут: Посиди-им:" Так мурлыкала Мурка. Ко-ошечка она. Сказала - как полизала. И прибавила,как ночевать оставила - губками ухо щекотнула: "Ва-анечка:"
     И-и-и - уж Ивану чай не чай. Шарф в зубы, одна нога тут, другая там - па-анёсся сквозь пургу да сквозь ночь по посёлку: "Чи-чи-га-га-а!"
     Зимняя ночь на Севере - чёрная ночь. И пурга тут же след заметает: был человек - и нету его. И глу-ухо. И в душе у Ивана пусто, тревожно и звонко. Ничего не осталось - ни матери, ни отца, ни жены, ни дитя, ни дома, ни прошлого - а только губы муркины ухо щекочут: "Ва-анечка:" И так вот: "А пропади оно пр-ропадом всё!" И: "Будь оно что будет - а я Мурку хочу!"
     Бежал Ваня и нос к носу с Валькой столкнулся. Валька - перевозчик. Всё у него схвачено, и все ходы-выходы он знает. И живёт Валька в отдельном балке с бабой и бабу меняет, когда захочет. Лафа ему - на особом он, бля, положении! Одно слово - перевозчик. А сейчас выполз из балка покурить.
     "Ну, Ванька, куда несёсся?" - "Известно, куда:" - "А-а-а: С Вовкой, что ли, вы там?.." - "Да нет, Валь: Меня: Э-э: Мурка попросила." - "Му-урка?! Ла-адно, Иван, брось ты это! Армян-то узнает - живьём закопает!" - "Я знаю. Да уж обещал - неудобно." - "Какое там, Вань, неудобно! Это выпросишь, а не стоит - неудобно. А тут-то чего? Скажи ей, мол, нет - не достал, мол. Ты брось это, Ванька. Какое уж там неудобно! Чай, жизнь-то дороже." А Ваня ему лихорадочным шёпотом снова своё: "Да Валь: Я уже обещал: Понимаешь?"
     "Да я понимаю. Мурка - сла-адка она. Ни с какой не сравнить. Слышь ты, Вань, я тебя тут Армяном пугнул: А ведь, знашь ты, что самый-то страх не в Армяне."
     "А в ком же, Валь, самый-то страх?"
     "Самый страх-то - он в Мурке!"
     "Да какой же в ней страх?"
     "Чаровница она! Чаровни-ица: Слушай, Вань, я тебе расскажу. Как-то с девками-то выпивали - повари-ихи там разны, а из мужиков я один.
     И Мурка была - за столом мы с ней рядом сидели. Жа-арко нам - выпиваем. И Мурка одета легко - так, халатик один, да и только. Жар какой-то исходит от ней. Как в парной, знаешь, Ванька, на каменку плещут настой, и тебя обдаёт травным духом горячим. Вот так и от Мурки - погляжу на неё, и обдаст меня жаром и духом травы колдовской, и хужей, чем от водки, пьянею.
     А Мурка-то чует, з-зараза, и со мною играт, а в глазах-то у ней бес - бе-ешеный. Потянулась, как будто бы надо чего на столе, и грудью одною мне на руку прямо легла. Прямо чувствую, Ванька, её я : как шар надувной - и упруго и мягко! Отпрянула, будто случайно задела: "Ой, Валя, прости!" А сама в ухо шепчет : "А прия-атно, признайся, Валюша:" Нагнулась ко мне, в глаза снизу заглядывает и сме-ётся. А на халате две верхние пуговки не застёгнуты - разошёлся маленько халатик. И вижу я, Ванька,.. - валькин голос осёкся, и шёпотом сиплым не говорил, а вопил он куда-то в пургу, - и вижу я муркины груди такие: такие: я вижу до самых: до розовых, бля, ободков: Ах-хере-еть, Вань! Ну, тут уж я, бля-а, распалился! За плечи хватаю при всех: "Идём, - говорю ей, - ко мне!"

Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]

Оцените этот рассказ:

Читать также в данной категории:

» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 85%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 86%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 84%)
» (рейтинг: 88%)
» (рейтинг: 88%)



Случайный рассказ
		Отпускаю свою голубку и присев перед ней на одно колено снимаю с её прекрасных ножек туфельки - сначала одну, потом другую. Света говорит спасибо и снимает кожаную курточку. Мы проходим в комнату. Я опять обнимаю её, на этот раз сзади. Мои руки лежат на её небольших грудках, я отчётливо ощущаю через сорочку и мягкий бюстгальтер как напряглись её соски.
[ Читать » ]



Выбор редакции
		Она продолжила чтение: "... расспрашивая девочек, не всегда удается получить правдивый ответ насчет работы их кишечника. Потому следует также производить механическую проверку, введя палец в задний проход подростка. Если у девочки запор в прямой кишке, то это обычно не удается сделать во всю глубину, ибо палец упирается в засохшие каловые массы. Однако, если палец заходит свободно, это еще не дает гарантию, что у вашей дочери запора нет. Вполне возможно, что закупорка произошла в более глубоких частях кишечника, например, в толстой кишке. Поэтому желательно, помимо введения пальца в задний проход, также произвести пальпацию живота девочки. В нормальных условиях живот у девочки должен быть мягким, в нем не должны нащупываться затвердения. Если таковые имеются, то это обычно означает, что кишечник подростка закупорен калом и нуждается в прочистке... Обнаружив запор, родителям девочки следует сделать ей очистительную клизму, ибо зачастую в таких случаях невозможно определить давность запора (порой девочки сами уже не помнят, когда последний раз опорожнялись "по большому") и следовательно надеяться на его устранение народными средствами или слабительными лекарствами уже не приходится, а замедление процесса очистки кишечника только ухудшает состояние здоровья девочки и может даже привести к тому, что твердые каловые массы уже невозможно размыть водой и приходится делать операцию... ".
[ Читать » ]



Выбор читателей
		Я уже много раз пробовала вставить себе маленький и скользкий на ощупь фаллос, но каждая попытка вызывала ощутимую боль. Не мешало бы немного для храбрости! Я слышала, что надо только первый раз преодолеть болевыё ощущения, а потом будет без проблем. После уроков, пока родители ещё не вернулись с работы, я открыла бар. Там всегда стояло множество различных как по форме, так и по содержанию откупоренных бутылок со спиртным. Последнее время, когда приходили к родителям друзья или просто коллеги по работе, посиделки сопровождались откупориванием очередного шедевра, подаренного отцу в качестве презента. Мне приглянулся напиток зеленоватого цвета в красочной длинной с узким горлышком бутылке. Отвинтив пробку, прямо с горла, сделала большой глоток. Я не сразу сообразила, что это было нечто гораздо крепче, чем ликёр или даже водка. Тут же запила апельсиновым соком. Не прошло и пары минут, как я почувствовала легкое головокружение, сменившееся состоянием кайфа. Расположившись на своей кровати, расслабилась и представляя, как бы это делал мужчина, - дотронулась пальчиками до своих сосков, слегка ущипнула их, на что они тут же среагировали, став твёрдыми. Перед глазами всё поплыло... . Не знаю, сколько я пролежала в отключке. Прибавилось ли во мне храбрости от выпитого или ощущения уже притупились, но средним пальчиком левой руки уже еле дотронулась до перевозбудившейся кнопочки, правой взяла резиновый конец, который входил в меня, истекающую соками, всё глубже и глубже. Боль обожгла меня, но так же быстро сменилась на наслаждение. Есть! Я больше не девочка! Игрушка полностью вошла в меня. Я продолжала плавные движения предметом, но уже на всю длину. К моим выделениям прибавились капли крови, вид которой меня ничуть не смутил. Я долбила себя все, увеличивая темп. Вскоре меня захлестнул такой экстаз, что минут десять, приходя в себя, я просто лежала на спине и собиралась с мыслями. Аккуратно извлекла из себя горячий, обтекающий моими выделениями, конец. Пошатываясь, сходила в ванну и приняла душ. Сидя в своей комнате, я поняла, что уроков делать не смогу. Голова кружилась, наверно, от действия напитка. Опять вернулась в чулан и стала перебирать новые пакеты, которых я раньше не видела. Выбрала самую увесистую упаковку. Красочно оформленная с яркой надписью "Greater holes". Из неё вывалилось несколько баллончиков странной формы, какие-то аэрозоли и инструкция с описанием. Переведённая на русский язык бумага сообщала: "Латексные "шорты-расширители" с увеличивающимися фаллоимитатором и анальной пробкой внутри. Фаллоимитатор и пробка надуваются одновременно и снабжены специальным клапаном для накачивания и выпуска воздуха:". Очень заинтересовавшись одёжкой, я решила что мне ещё рано такое натягивать, но испытаю, при удобном случае и её. Тут привлёк моё внимание пакет, но только с трусиками. Изделие было абсолютно телесного цвета. Я разодрала полиэтиленовую упаковку. Прекрасно, резиновые концы составляющее одно целое с трусиками, но размером гораздо меньшим, чем на шортах. Уже в своей комнате, после нескольких попыток - поняла, что размер немного меньше, чем мне требуется. Плотно обтягивающий латекс совсем не просто натянуть. Но и когда примеряла, выяснилось, что анальная пробка без предварительной подготовки в мой анус не войдёт. Пришлось уложить всё на место и выбрать обычную гелевую затычку для своего зада. Она заканчивалась тонкой и эластичной подошвой, служащей ограничителем, наверно, чтоб не провалилась внутрь. Приставила тюбик со смазкой к своей маленькой дырочке и выдавила солидную порцию. Нанесла его и на заостренный конец игрушки. Направив предмет к заветной цели, слегка надавила на него. Болевые ощущения не заставили себя ждать. На несколько секунд замерла, но затычка почти раскрыла меня. Самая утолщённая часть упорно не хотела входить. Как смогла, расслабила сфинктер и с силой вогнала пробку внутрь. Гелевый конец вошёл полностью и прилип подошвой ко мне, заняв своё место. Встав с кровати, прошлась по комнате - наличие в моей заднице затычки особо не мешало передвижению. Села на стул - почувствовала, как он глубже продвинулся внутрь. Определённо надо немного походить с ним. К гостю в своей заднице привыкла довольно быстро, только влагалище постоянно текло и возбуждение во всём теле не уменьшалось. Натянула на себя колготки, утягивающие трусики, окончательно спрятав и наглухо закрыв этим в себе пробку. Одевшись дальше, вышла во двор. Вечерело и дневная жара уже спала. Пошатавшись, минут двадцать в гордом одиночестве, вернулась домой. Удача - родителей ещё нет. Я быстро разделась, и вынула из задницы затычку, я не ожидала, что и там выделяется смазка, но когда выскользнула пробка из меня, то следом вытекло немного прозрачной слизи, стёкшей прямо на внутреннюю поверхность бедра. Достала свою последнюю находку, и не долго рассматривая, натянула на себя. Сложнее всего было заправить оба конца в нужные дырки. Хорошо, что они обе уже были смазаны, этим я и воспользовалась. Латекс хоть и был тонкий и очень эластичный, но когда трусики оказались на мне, а оба конца внутри меня, материал плотно обхватил всё, вжавшись в мою кожу, при этом прохладная резина быстро приобрела температуру тела. Растянутый на мне, он стал не телесного цвета, а почти прозрачным. Повернувшись спиной к зеркалу, расставила пошире ноги и нагнулась, смотря между ними на своё отражение. В метре от зеркала ничего не было видно! Моя задница выглядела просто голой! Это свойство трусиков привело меня в восторг. Можно было ходить и не опасаться, что кто-нибудь заподозрит на мне необычную одёжку.
[ Читать » ]



Выбор редакции
		Возвращаюсь в комнату. Гошка еще одет. Увидев меня, он снимает джинсы. О, этот орган. Он стоит во всей красе. Именно он лишил меня девственности. Я только успела натянуть на него "резиночку" , как оказалась на кровати. Никаких ласк и нежности. Он просто раздвинул мои ножки и вошел. Больно. У меня внутри все сухо, а он продолжает двигаться. И не просто двигаться, он "буравит меня своим сверлом". Я терплю. Через пару минут мучения заканчиваются. Гошка целует меня и одевает трусы, потом натягивает джинсы. И все. И это все. Увы. Он еще раз целует меня.
[ Читать » ]