Рассказ №8160 (страница 2)

     - Как ты можешь так жить, не понимаю! - однажды он решился на серьезный разговор, заламывал руки и бегал по просторному кабинету. - Посмотри, во что ты себя превращаешь, ты бы занялся чем-нибудь, подумал о будущем, в конце концов, завел бы семью, детей.
     - А тебя, здесь оставить, да? Чтобы мои дети росли и наблюдали за дружком своего папаши, - засмеялся я, наблюдая, как нервничает мой друг, начавший не к месту этот никому ненужный разговор - хороша будет у нас семейка, не правда ли, мама, папа и дядя пидор! Ты на себя посмотри, ты конченный пидор и, скажи, что это не так. Ты ведь пол человека, не более, ты хотя бы раз задумался, что ты болен? Хотя бы раз представил себе, что на тебя жалко смотреть? И ты думаешь, что я буду растить своих детей рядом с тобой, воспитывать их в духе: - я подавился словами, увидев лицо Эрика.
     А он смерил меня холодным взглядом и вышел из кабинета, не сказав мне ни слова. Я понял, что перегнул палку, переступил черту, за которую не смел переступать ни при каких обстоятельствах. Я бросился вслед за Эриком, зная, что сам он уже никогда не придет, даже у любви есть границы.
     Дверь была закрыта. Я постучал, но ответа не дождался.
     - Эрик, впусти меня, в конце концов, это мой дом и ты не имеешь права! . .
     Он молча открыл дверь, так же молча вернулся к своим вещам, которые укладывал в большую спортивную сумку. Я никогда не видел, чтобы Эрик был так зол и так сосредоточен, как в тот момент. Он не взглянул на меня, не осудил, не высказал ничего, Эрик просто молча собирал вещи. Мое сердце будто оборвалось и стало падать, медленно отсчитывая удары, и каждый удар отдавался в голове: бух - ты теряешь друга, бух - его никогда больше не будет в твоей жизни, бух - ты будешь обвинять себя вечно!
     Я бросился к Эрику и обнял его, но он вырвался из моей хватки и, как ни в чем не бывало, продолжил сборы. Я снова обнял его и с жаром зашептал на ухо:
     - Прости меня, пожалуйста, прости!
     - Не нужно этого, оставь! - Эрик снова вырвался из моих объятий, поднял, выпавшую футболку и начал сворачивать ее со своим чертовым немецким аккуратизмом, но вдруг скомкал и бросил на пол. Сел на кровать и спрятал лицо в ладонях.
     Моя душа наполнилась такой жалостью и таким страданием, что казалось, сейчас же покинет тело, расставшись с ним навсегда.
     - Эрик, ну ты же знаешь, какой я придурок, ну что ты на меня обижаешься! - Я сел рядом с ним и порывисто обнял, развернув его к себе. - Ну, прости ты меня! Ну, хочешь, ну побей меня, вот, побей и все:
     Я взял его руку и стал бить себя по лицу его рукой.
     - Вот, так бей: ну:
     Эрик отнял свою руку, буквально вырвав ее из моих рук.
     - Тебе бы всех бить, даже себя не жалко. Ты же знаешь, что я никогда так не поступлю, ты же знаешь:
     Я думал, что он плачет, но он был словно застывший кусок льда, его глаза будто умерли, я сполз на пол, не в силах больше выносить подобного поведения своего друга. Я обнял его колени и посмотрел снизу вверх.
     - Только ты меня понимаешь и прощаешь, только ты единственный, к кому я могу приползти за поддержкой и пониманием, ну прости, пожалуйста! Обещаю, что больше здесь ни одной бабы не будет, это твой дом и ты в нем хозяин, договорились, только не обижайся на меня, мне невыносима даже мысль, что ты будешь дуться на меня!
     Эрик покачал головой и вздохнул:
     - Иногда я не понимаю тебя, Андре! - сказал он.
     - Прощаешь? - с надеждой в голосе спросил я.
     Он кивнул.
     - Не уедешь? - спросил я, поцеловав его коленку, - пообещай, что не уедешь!
     Эрик улыбнулся, я знал, что он не может долго на меня сердиться.
     - Ну, куда я от тебя денусь, - Эрик погладил меня по голове, наклонился и поцеловал в губы, - ты же без меня пропадешь.
     - Пропаду, Эрик, ой пропаду.
     Наверное, впервые за много лет, мы занимались любовью с Эриком, будто бы увидели друг друга впервые, так желанно было для меня его тело, так страстно он отдавал мне свою любовь и я принимал ее с благодарностью и наслаждением.
     Но, через месяц я вернулся к Виктору, и в его объятиях вмиг забыл об Эрике, я рвался на части, меня переполняли эмоции и чувства, я бы не отказался и от Алекс, но она категорически запретила мне появляться в ее доме. Зато ее муж был готов на все ради меня, и я пользовался этой его готовностью.
     Я начал сдаваться на милость зверя, живущего внутри меня, и уже перестал мучаться угрызениями совести, что увожу мужа у своей бывшей любовницы. Алекс же рвала и метала, она угрожала мне всевозможными расправами, она ненавидела меня. А я увел у нее Виктора, мы снова поселились в моей квартире, и я наслаждался его покорностью и любовью. Теперь уже он не осмеливался поднять на меня глаз, а когда я хотел избить его, я избивал, да так, что бедный Виктор не мог подняться с пола. Если мне хотелось взять его силой, я брал, без раздумий и разглагольствований, а потом никогда не жалел его. Если же он пытался ныть или качать права, то получал еще и уже больше не пробовал поступать необдуманно. Он боялся и боготворил меня и молил только об одном, не бросать его, отдаваясь на мою милость всецело. Ничто не могло оторвать его от меня, ни мольбы его жены, ни даже угрозы, что она разведется и, забрав сына, уедет из города. Однажды он, было, сорвался к ней, но моя угроза, что если он уйдет, обратно не пущу, остановила его, и Виктор понуро вернулся к моим ногам. Он стал еще более послушным и беспрекословным, мне казалось, что он тает на глазах, но я не хотел обращать на это никакого внимания, я упивался своей властью, продолжая все еще любить Виктора, только теперь моя любовь стала другой, - жесткой и мужской. Наконец, решив, что он страдает из-за Алекс, я запретил ему видеться с ней. И Виктор поклялся, что никогда больше не увидится с женой. Я же водил женщин в свою квартиру, иногда позволяя Виктору поучаствовать в наших оргиях. Так длилось больше полугода, я устал и решил поехать к Эрику, к тому же он уже давно вызывал меня, чтобы отчитаться в коммерческих делах. Как и обещал я приехал один, без своих женщин, и Виктора с собой не взял. Эрик встретил меня достаточно сухо, что меня несколько озадачило, я пытался приласкаться к нему, но Эрик был равнодушен ко мне.
     - Что-то случилось? - спросил я, думая, что мой верный друг завел себе любовника, и по этому поводу меня вдруг кольнула ревность.
     - Ничего, мой дорогой, мы с тобой деловые партнеры и только. У тебя есть друг, может быть подруга, которые ждут тебя. А я, я просто управляющий твоими делами, прошу не путать личное с деловым, договорились.
     Как я не пытался расшевелить Эрика, он не сдавался. Куда делась его любовь, что стало с ним? Я не мог спокойно жить в доме, я наблюдал за Эриком, надеясь, что он все-таки сдастся и придет ко мне, но проходило время, а мой друг был так же отстранен и холоден. Мне уже надо было возвращаться, Виктор оборвал мой телефон, но я не мог уехать, потому что меня беспокоила ситуация с Эриком. Мне не давало покоя его поведение, я боялся, что приеду в следующий раз в пустой дом, где уже не будет того, кто всегда меня ждет.
     - Чего ты добиваешься? - ворвался я к нему в комнату, наконец, не выдержав эту блокаду.
     Эрик удивленно поднял на меня глаза.
     - Я? - спросил он, - ничего не добиваюсь, о чем ты?
     Я схватил его за плечи и, как следует, встряхнул.
     - Очнись, ты меня пугаешь, прекрати это немедленно и обними меня, как ты раньше меня обнимал. Ты должен радоваться, когда я приезжаю, а не смотреть на меня так, будто я кусок дерьма, прилипший к твоему ботинку.
     Я вышел из себя, я готов был снова побить его, унизить, заставить рыдать, вызвать хоть какое-то чувство, пусть даже, чувство страха, но только не равнодушие.
     - А ты думал, что вечно будешь играть с моими чувствами, да? - он был спокоен. - Я ведь тоже не железный, Андре. Я ждал тебя, думая, что тот месяц, тот незабываемый месяц и тебе был дорог, так же как и мне. Я ошибался.
     Эрик потер запястье и только тут я увидел шрам. Я схватил руку Эрика.
     - Что это? - Я испугался. А Эрик отвел глаза и ничего не ответил. - Господи, Эрик, зачем ты?
     Он попытался вырвать свою руку из моих ладоней, но я прислонился губами к его шраму и зашептал:
     - Ты хотел наказать меня: ты наказал: я раскаиваюсь за все, раскаиваюсь:
     Эрик погладил меня по голове и вдруг начал извиняться, господи, он еще и извинялся передо мной. А у меня разрывалось сердце, когда я представлял, что мог бы остаться без него. Я раскаивался за свои идиотские выходки, я клялся, что никогда больше не покину его. Я вспомнил тот вечер, когда он позвонил мне и просил приехать, как же я не услышал тогда, что он страдает, что он готов даже умереть ради меня, каким же я был ослом. Я, кажется, оскорбил его тогда, это мои слова про деловые отношения, потом произносили губы Эрика, я был тогда пьян, чертовски пьян и не думал, что вонзаю лезвия в его вены, своим холодным равнодушием. Если бы он умер, то я бы был его убийцей. До чего же я докатился? Ведь я что-то почувствовал, перезвонил буквально на следующий день и как я тогда злился, когда он не поднял трубку, я ведь думал, что он загулял, бросив дела и дом. А он, он лежал в больнице, строго настрого приказав врачам не сообщать страшную весть знакомым.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ]

Читать из этой серии:

Читать также:

© Copyright 2002 Лимона. Все права защищены.