|
 |
Рассказ №0490 (страница 7)
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Четверг, 18/04/2002
Прочитано раз: 175258 (за неделю: 345)
Рейтинг: 89% (за неделю: 0%)
Цитата: "Не так давно кто-то - не помню кто - держался за мою руку, словно за ниточку воздушного шара, и говорил: "Ты думаешь, что жизнь - это то, что происходит с тобой, пока ты строишь другие планы? Нет, мой драгоценный, ты заблуждаешься. Жизнь - это всего лишь дерганье экрана телевизора, который смотришь не ты. Впрочем, это тоже не жизнь. Это лишь зачатие жизни. Когда кто-то хватает телеящик, озверев от его тупости, и швыряет его с балкона, только тогда и наступает настоящая ..."
Страницы: [ ] [ ] [ ] [ ] [ ] [ ] [ 7 ] [ ]
Второе отделение авангардного спектакля под названием "Безумству сексоголиков поем мы песню" заканчивается, как и полагается, быстрее первого. Смутное внутреннее беспокойство в душе - от предчувствия предстоящего покаяния и во влагалище - от непривычной формы и поведения пениса, обе "наездницы" обрушивают на измочаленных"скакунов" максимум усердия, стремясь любой ценой и как можно быстрее достичь вершины. И это им удается до смешного легко.
Даже не насладившись кайфом в полной мере, обе с нескрываемым облегчением спрыгивают с пенисов, торчащих как варварские орудия пыток, и суетливо поправляют юбки с видом слегка нашкодивших воспитанниц монастыря. По правде говоря, к финалу представления я и сам теряю остатки склонности к вуайеризму и эксгибиционизму. Ситуация представляется мне уже в ином, совсем не веселом, свете. Так что из юных, но уже изрядно потрепанных недр девицы мой член выныривает как-то и скучно и грустно.
Молодежь испаряется по-английски: сначала Она, гордо и не оглядываясь (секс еще не повод для знакомства), затем Он, вжав голову в плечи, смущенный и недоумевающий. Ева за скамейкой скачет на одной ножке, пытаясь одеть трусики: в зубах у нее уже зажата сигарета. Кое-как приведя себя в порядок, она просит тихо закурить. Два силуэта на заброшенной скамье, забрызганной свежей спермой, два силуэта, окутанные вечерними сумерками и дымом сигарет - чем не сюжет теперь уже для кисти Сёра.
23.00. Не знаю, сколько на самом деле у человека дыханий, но у меня последнее. Я бреду домой, мечтая об одном, о спасительных стенах родной квартирки. Кажется до нее так далеко: грязный, заплеванный, загаженный собаками и пьяницами двор, ступеньки лестницы, подъем в лифте... При одной мысли о замкнутом вонючем пространстве кабинки лифта, мне становится нехорошо. Вряд ли удастся подняться в одиночестве без тягостного эскорта какой-нибудь замученной постылой службой угрюмой личности. То, что наши замученности будут необычайно схожи, кажется мне тошнотворной гнусностью.
Я нерешительно переминаюсь с ноги на ногу, пропускаю в подъезд одиноких, холодных, помятых людей, с которыми у меня нет никакого желания иметь ничего общего.
И тут кто-то неудержимо веселый бросается мне на шею. Я едва не валюсь с ног. Кто-то завладевает моими губами. Кто-то ерошит мне волосы. Кто-то обладает выдающимся бюстом и значительным ростом, что не только не радует меня, но и мало что проясняет: среди моих подруг крайне ограничено количество малорослых женщин с неразвитой грудью. Мои несчастные обонятельный рецепторы, отупевшие от дневной круговерти запахов, вдруг взбадриваются и преподносят неожиданный подарок. Идентификация женщины успешно завершена: тончайший аромат невыразимо французских духов сопряженный с флюидами вечной жизненной радости может сопровождать только единственную. Передо мной мой музыкальный наставник, моя вечная любовь, моя благословенная Инга Васильевна.
Облегчение, которое засияло в моих глазах, ей вряд ли понятно. Я просто хорошо помню, что эта роскошная женщина не страдает бешенством матки. В любое другое время я не посчитал бы сей факт за достоинство, но только не сейчас.
Ей не понятно мое состояние, но она его хорошо чувствует. И этого достаточно. У меня нет сил говорить - она не удивлена. У меня нет желания воспринимать чужую речь - ну и хорошо. Помолчим. Посмотрим друг другу глаза. Не так уж важно понимать, главное - чувствовать. И мы смотрим друг другу в глаза, испытывая легкое блаженство, о которой так хорошо спел неподражаемо вертлявый Принс "Ooh We Sha Sha Coo Coo Yeah", что по-русски означает "Лучше всяких слов порою взгляды говорят". Пошло, но зато сентимета-а-ально.
Мы поднимаемся в лифте, держась за руки, как малые дети.
Входим в ее квартиру (при чем она не подозревает, что я вошел сюда уже дважды за день; жаль, что это не река), обмениваемся необязательными фразами, совершаем бесцельные движения, делаем бессознательные жесты, и я чувствую, как становлюсь легче, прозрачнее, становлюсь чем-то средним между воздухом и музыкой, наверное, таково обычное состояние ангела небесного.
Мы сидим при свечах и слушаем Малера (девятая симфония, блеск!). Конечно, мы могли поговорить о Верлене, Верхарне, Рильке, Рембо и Бодлере - о! поэзия наша излюбленная тема в перерывах между любовью и любовью. Но сегодня у нас нет желания бродить по кладбищу слов и сравнений, мы просто сидим при свечах, потягивая из хрустальных бокалов терпкое вино магического пурпурного цвета, и слушаем Малера.
Впрочем, кроме музыки великого композитора мы прислушиваемся еще и к друг другу. Мы способны общаться мыслями, не высказанными вслух. Сначала чуть слышно пробиваясь сквозь мощные слои симфонизмов, затем все явственней пробивается ко мне внутренний голос Инги, вкрадчиво-обходительное сопрано, принимая на себя ведущую партию симфонии - удивительное дополнение, против которого не стал бы возражать, я думаю, сам автор.
- Ты сегодня неразговорчив. Ты что, мне не рад?
- Прости. Я всегда рад тебя видеть... И слышать. Даже не знаю, что мне приятнее. Такчудно на тебя смотреть. И обонять. И осязать.
- Я люблю, когда ты говоришь. Мне приятно тебя слушать. Не знаю лучшего собеседника, чем ты.
- Ты мне льстишь.
- Ни чуть... Был трудный день?
- Да очень насыщенный... умственной работой.
- Обманщик. Знаем мы вашу умственную работу. Скольких женщин ты сегодня осчастливил? Двух? Трех? Сотню другую?
- Не знаю, не считал, но по обывательским меркам достаточно, по меркам царя природы, готовящегося к прыжку, наверное, нет.
- Сколько же тебе достаточно женщин?
- О, я максималист. Меня устроят только все женщины мира.
- Ты не максималист. Тыпсихопат. Ты монстр.
- Согласен. Еще обожаю, когда меня называют тварью. Это слово пахнет адом, а наслаждение, как тебе известно, рожденоадскими силами.
- Не строй из себя философа-романтика. Тем более, что не способен понять такую простую вещь: что познать до конца одну женщину - значит познать всех женщин.
- Неплохая сентенция. Ничуть не хуже такой: познать всех женщин - не означает познать суть даже одной женщины. Дело не в знании, я давно смирился с непознаваемостью этого мира. У каждого из нас в голове свой блоу-ап , но кто умеет его разгадать? Все, что меня по-настоящему волнует - любовная гармония тел, познаваемая через личный опыт. В каждом случае я получаю различные результаты.
- По-моему, ты придумываешь их сам, витаешь в мире сексуальных иллюзий. Результаты, если и отличаются, то не намного. Анатомически - что ж поделать - все женщины одинаковы, у всех вдоль, а не поперек.
- Оригинальная мысль, хотя я и немного шокирован еегрубой объективностью, учитывая вашу деликатность, Инга Васильевна. Конечно, мы все рабы физиологии, но телесное в сексе, при всей его главенствующей роли, еще не все. Тело задает ритм, пульсацию, бит. Душа направляет мелодию. Фантазия плетет нескончаемую паутину гармоний. А сколько нюансов, сколько прозрачных воздушных арок неизвестного, непознанного происхождения! Пока я жив, я не могу отказаться от этого упоительного волшебства. Я трахаю, следовательно, я существую.
- Оригинальная мысль, хотя я и немного шокированаее циничностью, учитывая твою воспитанность.
- Лучше и правдивей не скажешь. Я раб женского оргазма, ничтожный в сравнении с ним. Помнишь у Лоуренса: мужчина, занимающийся сексом смешон. Конечно, ведь о его удовольствии и говорить-то нельзя без смеха. Я орудие женской услады и счастлив этим. Надеюсь, этим и отличаюсь от основной массы самцов, для которых все наоборот: женщина - аппарат для удовольствий, этакое самоходное влагалище.
- Ты сегодня циничен как никогда.
- Извини, я, действительно, немного утомлен...Возможно, ты права, я беру на себя слишком много.
- Ты не учитываешь главного: секс - занятие для двоих, и успех одинаково зависит от обоих. Ты просто чересчур возвеличиваешь свою роль. Неужели у тебя никогда не бывало срывов?
- Сколько угодно... Может быть, я, действительно, болен манией величия?
- Вот видишь! Давно пора успокоиться. Все, что можно, ты уже доказал. Лучшего любовника не сыщешь во всей округе.
- И в мире.
- Кроме мании величия, у тебя на лицо еще и синдром сверхчеловека.
- Кстати, я давно хотел попросить у тебя Ницше на денек. Хотя бы первый том.
Страницы: [ ] [ ] [ ] [ ] [ ] [ ] [ 7 ] [ ]
Читать также:»
»
»
»
|
 |
 |
 |
 |
 |  | Паша между тем яростно лизал ее промежность. Его жена разведя свои срамные губки нанизывалась на язык Ирины. Я любуясь этой картиной онанировал. Рискнув еще раз, отстранил Инну, поднес свой член к губам своей жены, ожидая укуса, с удивлением увидел как жадно она начала сосать. Инна занялась новой для себя игрушкой, лаская себя, наблюдала за нами. Паша вернулся к своему прошлому занятию, начал с силой обрабатывать оба отверстия моей жены. Теперь Паша глазами предложил поменяться местами. Я молча уступил ему свое место. Он взял Ирину за волосы, поднес свой мокрый член и ткнул ей в губы. Она сразу не заметила подмены, но когда толстая сизая головка Пашиного члена толчком вошла в ее рот, дернулась и начала с наслаждением заглатывать. Паша восторженно зарычал и начал поддавать, засовывая свою дубину до упора в горло, так что Ирочкино лицо зарывалось в его рыжую шевелюру. Я проделал тоже самое с его супругой, перетащив ее к Ириному заду. Вытаскивая член из ее рта, всовывал в отверстия жены, затем опять Инне в рот. Чтобы лучше видеть Инна просунула голову под промежность Иры, вылизывая ее текущую щель, пока я стоя над ней, обрабатывал верхнее отверстие жены. Кроме того, Инна не забывала трахать себя игрушкой. Ее маленькая ручка упорно проникала во влагалище Ирины. Я вспомнил что Марине это не удалось, но ручка Инны была меньше и гораздо проворнее, она по запястье скрылась во влагалище Ирины, и я своим членом чувствовал ее через тонкую перегородку. Все Ирочкины отверстия были заняты, и я думаю, что ей это нравилось. Наверное, Инна в этот момент завидовала своей подруге. |  |  |
|
 |
 |
 |  | Он подошел ко мне обнял и начал целовать, гладить, щупать. Я для вида сопротивлялся , но довольно вяло ибо выхода у меня все равно не было. Он повалил меня на кровать и стал засовывать пальцы мне в рот, другой рукой мял мои титьки. Потом рукой что была у меня во рту он полез под трусики, и тут я почувствовал как его палец стал поглаживать мою попу, я стала возмущаться, но он закрыл мне рот своим языком. И вот в мою еще не зажившую попку проник его палец, на глазах у меня навернулись слезы. он увидел это и прекратил, принял сидячее положение и о чем то видимо задумался. Я вытер слезы и принялся поправлять сползшие трусики. А потом он тихо сказал больше себе чем мне. |  |  |
|
 |
 |
 |  | Хотелось бы рассказать Вам что со мной происходит вот уже год. На меня 40-летнюю женщину еще много кто разглядывает снизу – вверх. Пользоваться этим я научилась совсем недавно. Мне директору крупной фирмы подобает выглядеть очень эффектно.Дела за меня делает мой муж-воротила,дети давно учатся в Англии.Вот от безделья-то и начился у меня сексуальный бзык.
|  |  |
|
 |
 |
 |  | - Ну что, Лёня ты готов? - улыбнулась она. Она сняла юбку и блузку. Ни трусиков, ни бюстгальтера на ней не оказалось. Лариса Петровна села на диван расстегнула ремень и спустила с него джинсы и трусы. Она взяла в рот его член и задвигала головой, заглатывая его. После тог как Лёня кончил, она усадила его на диван и села на него. Введя его член в себя, она обняла его и задвигалась, закрыв глаза от наслаждения: |  |  |
|
|